О.Ю. Крючкова(Саратов)

Вторичные диминутивы одного говора

в историческом контексте[1]

 

(опубликовано в: Предложение и слово. Саратов. 2002)

 

 

Исследование проведено на материале записей диалектной речи, сделанных в 1999 г. в с. Белогорное Вольского района Саратовской области[2].

Сплошная выборка вторичных диминутивов из текстов, записанных от трех информантов, представляющих традиционный слой говора (А.Е. Крайновой, К.А. Кутюмовой, М.М. Межевой), показала чрезвычайно низкую частотность этих образований в речи диалектоносителей. В текстах объемом более 18 тыс. словоупотреблений вторичные диминутивы встретились всего 7 раз. Это следующие лексемы: дождичек (<дождик), избеночка (<избенка), ковшичек (<ковшик), кусочек (<кусок), коробочка (<коробка), молоточек (<молоток), цветочек (<цветок). Мы не включаем в круг рассматриваемых лексем отмеченные в исследованных текстах существительные девочка, цепочка, исторически производные от первичносуффиксальных форм девка, цепка, но не мотивированные ими в современном русском языке, как в его литературной, так и в диалектной разновидностях.

Как видно из приведенного перечня, состав диминутивов 2-й ступени образования весьма однороден. Все без исключения функционирующие в говоре вторичные диминутивы относятся к разряду конкретно-предметных существительных; почти все из них (за исключением существительного избеночка) образованы на базе десемантизированных и лексикализованных диминутивов 1-й ступени.

Факт десемантизации и развившейся на этой основе лексикализации первичных диминутивов с наиболее продуктивными диминутивными суффиксами (а) и -ок(Ø), таких, как коробка, цветок, кусок, молоток, не требует подтверждений. Первичные же диминутивы с суффиксом -ик(Ø) в связи с более поздним формированием этого диминутивного форманта в сравнении с формантами -к(а) и -ок(Ø)/-ек(Ø) характеризуются в большинстве случаев четкостью выражения уменьшительно-оценочного значения [см.: Аванесов 1968: 15; Дементьев 1953: 11; Азарх 1989: 152], так что по степени эмоциональной выразительности нередко могут быть приравнены к вторичным диминутивам, ср.: листик и листочек, годик и годочек, часик и часочек [см.: Плямоватая 1961: 69]. Это обстоятельство имеет своим следствием невысокую продуктивность вторичной диминутивной деривации на базе первичных диминутивов с суффиксом -ик(Ø). Тем не менее диминутивы на -ик также подвержены общему для всех первичных диминутивов процессу десемантизации уменьшительного значения. Именно такие десемантизированные диминутивы - ковшик и дождик - и стали производящими для функционирующих в говоре с. Белогорное вторичных диминутивов ковшичек и дождичек. Существительные ковшик и дождик являются десемантизированными и в литературном употреблении. Это и закономерно, поскольку пары ковш - ковшик и дождь - дождик относятся к старейшим образованиям словопроизводственной модели "-ик(Ø) + -ек(Ø)". Пара ковш - ковшик фиксируется в памятниках старорусской письменности, а дождь - дождик - в письменности XVIII в.

Диалектные контексты со всей очевидностью указывают на утрату первичнопроизводным существительным дождик уменьшительно-ласкательного значения (контексты с существительным ковшик в нашем материале не встретились). Ср. высказывания разных информантов:

… я ничем не поливаю/ только дождик поливает/ только дождик поливает// (К.А. Кутюмова);

 … видишь// сухое лето/ жарко/ хорошее было все/ а вот прошел такой дождик/ и все вон гниет// (А.Е. Крайнова);

больно уж дождик над головой текёт (М.М. Межевая).

Заметим, что тенденция к десемантизации первичных диминутивов на -ик обнаруживается и в других случаях их употребления. Ср. немотивированную мену (безразличное употребление) в узком контексте непроизводного существительного крест и первичного диминутива крестик: … носи крест// поняла? крест носи// купи цепочку/ крестик/ и носи крест// (А.Е. Крайнова).

Таким образом, анализ производящей базы немногочисленных в говоре с. Белогорное вторичных диминутивов свидетельствует о том, что формально "усиленные" диминутивные образования появляются в абсолютном большинстве случаев как реакция на затухание уменьшительного значения в первичнопроизводных формах. Функционирование вторичных диминутивов обусловлено потребностью в актуализации, возобновлении утраченного диминутивного значения, а вторичные диминутивы являются таковыми лишь в формальном отношении, в семантическом  же и функциональном плане - это первичные диминутивы.

Степень продуктивности вторичной диминутивной деривации и характер мотивационных отношений между первичными и вторичными диминутивами в говоре с. Белогорное сходны с состоянием вторичной диминутивной деривации в древнерусском языке. Так, в древнерусском языке такого рода мотивационные отношения между первичными и вторичными диминутивами оказываются единственно возможными. Все зафиксированные древнерусскими памятниками вторичные диминутивы соотносительны с лексикализованными диминутивами 1-й ступени: дhвочька (<дhвъка; выражает возрастную и социальную градацию), жеребьчикъ (<жеребьць; дериват со значением невзрослости), коробочька (<коробъка; лексикализованное производное со значением 'ларец, шкатулка для хранения бумаг, ценностей'), стълпьчикъ (<стълпьць; частично лексикализованное производное, из четырех значений которого лишь одно является уменьшительным к исходному слову стълпъ). Вторичные диминутивы на базе первичных образований с отчетливым уменьшительным значением в древнерусский период отсутствуют. В это время отсутствуют также и вторичные диминутивы на базе отвлеченных имен, для которых не характерна параметрическая семантика. Только в старорусском языке впервые появляются вторичные диминутивы, мотивированные первичными производными с "живым" уменьшительным значением и вторичные диминутивы от основ существительных с отвлеченным значением. Эта семантическая модель в дальнейшем увеличивает свою продуктивность в русской разговорной речи. Однако в исследуемом нами говоре развитие новой семантической модели вторичной диминутивной деривации не получило отражения. Актуальной здесь остается древнерусская модель вторичного диминутивного словопроизводства.

Единственный отмеченный в проанализированном диалектном текстовом корпусе случай, отличный от описанных выше, - существительное избеночка (<избенка) - не меняет общей картины. Производное избеночка образовано не от диминутива, а от экспрессива с пейоративной семантикой (избенка). Присоединение вторичного суффикса (а) является здесь средством изменения оценочного знака (мены отрицательной коннотации  на положительную), так что дериват избеночка также является, по сути дела, диминутивом 1-й степени. Не случайна и параметрическая контекстная семантика этого существительного, что более характерно для диминутивов 1-й ступени словопроизводства. Ср.: … вот насупроть/ вон избеночка-та маленькяя-то/ (К.А. Кутюмова).

Во всех остальных выявленных нами случаях вторичные диминутивы не употребляются в собственно размерном значении. Они могут функционировать как семантически не осложненные лексемы, как своеобразные "формы разговорности". Ср.: … вот сейчас полила [помидоры] и думаю/ "ладно/ я её полью и окучу как картошку/ вот так вот кругом/ завалю её/ корешок-то ей и больше я её поливать/ когда вот дождичек будет// (К.А. Кутюмова).

Однако в большинстве своем вторичные диминутивы выступают как усилительные формы, назначение которых - обеспечить высказыванию бóльшую убедительность. Такая функциональная нагрузка вторичных диминутивов обнаруживается при их контекстном анализе. В контекстное окружение вторичных диминутивов входят глаголы с отрицанием, в этом случае диминутив является формой усиления отрицания, равнозначной сочетанию существительного с частицей ни (кусочка не ешь = ни куска не ешь). Ср.: … вот дают пенсию-то/ я вот и подсчитала/ нам на двоих только дочка на хлеб// вот вечор три человека метали вон сено/ вон/ корове// сели ужинать/ буханку съели// ну и чё осталась вот булка// он [сын] обедать приедет/ да ужинать/ а завтра завтракать// а сама пожалуй и не ешь/ кусочка хлеба не ешь// вот так вота// (А.Е. Крайнова).

Усилительная функция вторичного диминутива отчетливо проявляется в контекстах, реализующих семантическое отношение несоответствия. Диминутивы в таких контекстах как раз и служат способом экспликации названного семантического отношения. Ср. высказывание о неоправданно высокой стоимости коробки спичек (в тексте употреблен диминутив коробочка): … вот какие цены-ти// коробочка спичек/ на рубль две коробочки спичек/ пятьдесят копеек// вот// (А.Е. Крайнова). Интересно, что в продолжении рассказа, где говорится об адресованной к информанту просьбе позаимствовать кому-то коробку спичек, употребляется десемантизированная форма коробок- именуемый предмет приобретает иную значимость, отношения несоответствия оказываются нейтрализованными:  … а зайдут/ "бабушка"… ах ты эдакая/ выпить находишь/ а на спички/ "не хватило бабушка/ на спички/ дай коробок спичек"// нате-нате Христа ради// когда были они тридцать копеек/ а щас пятьдесят копеек// (А.Е. Крайнова).

Усилительную функцию имеют вторичные диминутивы и в высказываниях, побуждающих адресата к действию. Здесь употребление диминутивов направлено на достижение перлокутивного эффекта, призвано усилить воздействие говорящего на адресата. Ср. в рассказе о пребывании информанта в больнице: … я уж больно это / щей / ну больше/ хочу хоть бы постных каких/… а мне прописали/ молочные все эти/ лапшу молочную/ кашу молочную/ молоко топленое// а я щей просила/ а там этот рассольник сварили/ я говорю/ "дочка/ налей ковшичек мне в тарелку да я уйду/ поесть бы хоть"// (М.М. Межевая). Аналогично также употребление диминутива молоточек в повествовании, цель которого убедить слушателей в необходимости, важности совершения определенного действия (сбора и употребления желудей в случае недомогания), подчеркивая при этом его необременительность: …скорлупу-то даже врачи и то велят/ эту вот/ орех/ и желуди вот/ …велят есть// … вот они эти жёлудки/ жёлуди// понимаешь? вот сами там ядры/ ядры/ вот скорлупу расколешь молоточком там или чем/ эту/ жёлудь-то этот/ жёлудок-то/ там ядры/ такие прям/ вот их пожуешь/ штуки два-три/ ой/ никакую таблетку не надо// да// вот когда пойдете или поедете в лес и на всякий случай/ вот… / немножко/ бери пакетик и вот… и вот их убереги/ от всяких этих… (А.Е. Крайнова). Употребление формы молоточек входит в один ряд с другими средствами воздействия на сознание слушающего, среди них: ссылка на авторитетное мнение, усиленная частицей даже (даже врачи и то велят), повтор ключевого для данного высказывания слова (жёлудь), включающий и диминутивную форму (жёлудок), риторический вопрос, актуализирующий восприятие (понимаешь?), междометие, выражающие восхищение (ой), императивные формы (бери, убереги).

Функционирование диминутивов в качестве "форм разговорности" или же в усилительной функции - характерная черта современной коммуникации, получившая развитие в новое время, в период формирования русского литературного языка [см., например: Голуб 1989; Янценецкая 1979; Виноградова 1984; Рудник-Карват 1998; Апресян 1986; Крючкова 2000].

Итак, анализ функционирования вторичных диминутивов в говоре с. Белогорное Вольского района Саратовской области приводит к заключению о структурно-семантическом своеобразии этих языковых форм. В структурном плане вторичные диминутивы соответствуют древнейшей модели их образования, характерной для древнерусского периода, в функциональном же отношении они отвечают современным общеязыковым коммуникативным тенденциям.

 

Литература

 

Аванесов Р.И. К истории чередования согласных при образовании уменьшительных существительных в праславянском // Славянское языкознание. VI Международный съезд славистов. - М., 1968.

Азарх Ю.С. Отражение на лингвогеографических картах некоторых особенностей словообразования // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования. 1985-1987. - М., 1989.

Апресян Ю.Д. Некоторые соображения о дейксисе в связи с понятием наивной модели мира // Teoria tekstu: Zbiór studiów. Pod red. T. Dobrzynskiej. - Wroclaw: Zaklad Narodowy im. Ossolinskich, 1986.

Виноградова В.И. Стилистический аспект русского словообразования. - М., 1984.

Голуб И.Б. Грамматическая стилистика современного русского языка. - М., 1989.

Дементьев А.А. Уменьшительные слова в русском языке // Русский язык в школе. 1953. № 5.

Крючкова О.Ю. Редупликация как явление русского словообразования. - Саратов, 2000.

Плямоватая С.С. Размерно-оценочные имена существительные в современном русском языке. - М., 1961.

Рудник-Карват З. О функциях уменьшительных и увеличительных существительных в тексте // Лики языка. - М., 1998.

Янценецкая М.Н. Семантические вопросы теории словообразования. - Томск, 1979.

 



[1] Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант № 00-04-03-62 а/в)

[2] Тексты записаны и расшифрованы доцентом Саратовского гос. университета Т.Н. Медведевой.